Слово о полку Игореве

Титульный лист первого издания (1800)

Титульный лист издания Academia (1934) в палехском оформлении

«Сло́во о полку́ И́гореве» (полное название «Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова», др.-рус. Сло́во о плъку́ И́горєвѣ · И́горѧ сы́на Свѧ́тъславлѧ · вну́ка О́льгова) — самый известный памятник древнерусской литературы. В основе сюжета — неудачный поход русских князей на половцев, предпринятый новгород-северским князем Игорем Святославичем в 1185 году. «Слово» было написано в конце XII века, вскоре после описываемого события (часто датируется тем же 1185 годом, реже 1-2 годами позже).

Проникнутое мотивами славянской народной поэзии с элементами языческой мифологии, по своему художественному языку и литературной значимости «Слово» стоит в ряду крупнейших достижений русского средневекового эпоса. В истории изучения памятника большой резонанс вызвала версия о «Слове» как фальсификации конца XVIII века (скептическая точка зрения), в настоящее время отвергнутая научным сообществом.

История находки

Рукопись «Слова» (входившая в состав сборника из нескольких литературных текстов) была обнаружена в Спасо-Преображенском монастыре в Ярославле одним из наиболее известных и удачливых коллекционеров памятников русской старины — графом Алексеем Мусиным-Пушкиным. Единственный известный науке средневековый список «Слова» погиб в огне московского пожара 1812 года, причём сведения об этом носят противоречивый и сбивчивый характер, что дало повод сомневаться в подлинности произведения.

Первое печатное известие об открытии «Слова» появилось за границей, в гамбургском журнале «Spectateur du Nord» 1797 год(октябрь). «Два года тому назад, — писал анонимный автор статьи из России, часто отождествляемый с Н. М. Карамзиным — открыли в наших архивах отрывок поэмы под названием: „Песнь Игоревых воинов“, которую можно сравнить с лучшими Оссиановскими поэмами». В «Историческом содержании песни», составляющем предисловие к изданию 1800 года, повторены почти те же самые выражения. Первое издание 1800 года появилось без всяких указаний на лиц, трудившихся над чтением памятника, над его переводом, его подстрочными объяснениями, преимущественно с исторической стороны, на основании «Российской истории» Татищева. Только на стр. VII предисловия, в примечании, замечено, между прочим: «Подлинная рукопись, по своему почерку весьма древняя, принадлежит издателю сего (гр. Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину), который, чрез старания и просьбы к знающим достаточно российский язык, доводил чрез несколько лет приложенный перевод до желанной ясности, и ныне по убеждению приятелей решился издать оный на свет».

В состав Мусин-Пушкинского сборника, кроме «Слова», входил также ряд летописных текстов и литературных повестей, в том числе одна из редакций древнерусского перевода византийского романа «Дигенис Акрит» («Девгениево деяние»). Состав этих текстов и сохранившиеся цитаты из них (преимущественно в «Истории государства Российского» Карамзина) позволяют датировать создание рукописи XVI веком, причём переписчик включил в неё, как это было обычно в таких сборниках, и ряд более древних сочинений, в том числе и «Слово». Совпадение ряда орфографических и языковых признаков в «Слове» и в выписках из «Девгениева деяния» говорит о том, что над разными текстами работал один и тот же писец.

Источники текста

Сохранилось два полных воспроизведения текста «Слова» по мусин-пушкинской рукописи:

1. первое издание 1800 года, подготовленное Мусиным-Пушкиным, под заглавием: «Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новогорода-Северского Игоря Святославича» (М., 1800). В конце книги приложены «Погрешности» и «Поколенная роспись российских великих и удельных князей в сей песни упоминаемых». Открыв памятник, гр. Мусин-Пушкин сообщил о нем знатокам палеографии — Малиновскому, Бантыш-Каменскому и другим — и, разобрав его, составил свой собственный список, в который ввел разделение слов, предложений, заглавные буквы и пр. Этот список и лежал в основе издания.
2. снятая для Екатерины II в 1795 копия «Слова» («Екатерининская копия»). Копия эта издана академиком Пекарским в 1864 г. и Симони, более исправно, в 1889 году, в «Древностях и Трудах Московского археологического общества», XIII т.

Кроме этого, сохранились также выписки из погибшей рукописи, сделанные А. Ф. Малиновским и Н. М. Карамзиным, с замечаниями о некоторых других чтениях оригинала сравнительно с текстом, приготовленным для издания 1800 г. (так называемые бумаги Малиновского, отчасти описанные Е. В. Барсовым в его труде о Слове о Полку Игореве; другой перевод, с заметками по рукописи Императорской публичной библиотеки, описан в «Отчёте Импер. Публ. Библ., за 1889 г.», СПб., 1893 г., стр. 143—144). Р. О. Якобсон указывал на то, что выписки Малиновского и Карамзина имеют лишь небольшое значение для реконструкции мусин-пушкинской рукописи. Значение имеет также выполненный для императрицы Екатерины ранний перевод «Слова», так как он делался не с вышеупомянутой копии.

Известны поддельные списки «Слова», изготовленные известным фальсификатором древних рукописей Антоном Бардиным, жившим в первой половине XIX в.^[1]

Особенности утраченной рукописи

После потери оригинала «Слова о полку Игореве» явились сообщения о его особенностях со слов владельца и других очевидцев. Свидетельства эти противоречивы, так как никто не позаботился скопировать образчик письма рукописи, описать ее особенности. Считается вполне надёжно установленным, что рукопись «Слова» относилась к XVI веку (орфография отражает второе южнославянское влияние), писана была скорописью без разделения слов, с надстрочными буквами, скорее всего, вообще без буквы i, без различия и и й (привнесённого издателями) и не свободна была от описок, ошибок, а может быть, и от пропусков или от изменения первоначальных выражений: такова судьба всех позднейших списков древнерусских памятников литературы. Кроме того, дополнительные мелкие искажения в текст, несомненно, невольно внесли и первые издатели, как показывает весь опыт издания в XVIII-начале XIX вв. сохранившихся древнерусских рукописей. Отсюда с самых первых пор изучения «Слова о полку Игореве» тянутся в научной литературе опыты более или менее удачных исправлений текста «Слова». В XIX веке лучшие из них сделаны Дубенским в 1844 году, Тихонравовым в 1866—1888 гг., Огоновским в 1876 году, Потебнёй в 1878 г., Барсовым в 1887—1890 гг., Козловским в 1890 году. В XX веке наиболее подробные критические тексты «Слова» предлагали Р. О. Якобсон, Н. К. Гудзий, Н. А. Мещерский, издатели «Словаря-справочника „Слова о полку Игореве“» и «Энциклопедии „Слова о полку Игореве“», сводный текст в 2004 году предложен (впрочем, без подробного комментария) и А. А. Зализняком.

Сюжет

В кратких и сжатых выражениях «Слова…» изображаются не только события неудачного похода на половцев новгород-северского князя Игоря в 1185 году, как об этом повествуется в летописях (в двух редакциях — южной и северной, по Ипатьевской летописи и по Лаврентьевской), но и припоминаются события из княжеских междоусобиц, походов и удачных битв, начиная с древнейших времен. Перед нами как бы народная история, народная эпопея в книжном изложении писателя конца XII в.

Ряд сюжетных поворотов в описании ниже основан на той или иной интерпретации «тёмных мест».

Вступление

В начале автор «Слова…» несколько раз обращается к своим читателям и слушателям со словом «братіе», напр.: «Почнє́мъ жє, бра́тиє, по́вѣсть сию́ отъ ста́раго Влади́мєра до нꙑ́нєшнѧго И́горѧ». Затем следуют предания о княжеских певцах и о Бояне, некоторые из которых находят параллели в Начальной летописи, а также о русских племенах, набранные из разных сказаний и песен; «ста́рꙑꙗ словѣ́сꙑ» — песни — противопоставляются былинам позднейшего времени. Есть здесь и намек на старинную соколиную охоту, и на певцов-музыкантов с кифарами или гуслями: «Боꙗ́нъ жє, бра́тиє, нє і҃ со́коловъ на ста́до лебедѣ́и пуща́шє · нъ своꙗ́ вѣ́щꙗ пръсты́ на жи́ваꙗ стру́нꙑ въсклада́ше · они́ жє са́ми кнѧꙁє́мъ сла́ву рокота́ху».

Несомненно, что до «Слова о полку Игореве» существовали устные предания о походах князей и их единоборствах (вроде былин о богатырях), подобно тому как в «Слове» представляется Мстислав Храбрый, «и́жє зарѣ́за Рєдє́дю прєдъ пълкꙑ́ Касо́жьскꙑми». Эти предания захватывали события XI в., от старого Владимира I до Всеслава Полоцкого († 1101 г.). Встречаются неясные воспоминания о Трояне (это может быть римский император или языческое существо, упоминаемое в апокрифах, возможна связь этого имени с Троей), отклики языческих преданий о Велесе — деде певцов, о Хорсе-солнце, о Даждьбоге — деде русичей, боге ветров Стрибоге, о Диве — злом духе, об оборотнях вроде Всеслава Полоцкого.

Поход Игоря

Игорь — глава полка (похода); его речи руководят северских князей — «братию и дружину» (известная из древнерусских текстов формула обращения военачальника к отряду). Игорь видит солнечное затмение 1 мая 1185 года и предчувствует неудачу; но отчаянные побуждения биться до смерти ободряют князя, и он «вступает в злат стремень». Поход начинается. Неблагоприятные знамения преследуют полк Игорев. Поход намечен далеко вглубь степей, к морю, к Сурожу, Корсуню и Тмутаракани. Поэт говорит обо всем этом кратко, картинами: кликом Дива в стягах полков, мраком ночи, воем зверей и скрипом половецких телег, скрывающихся от русичей. Одна только ночь отделяет выступление в поход от первой битвы, обрисованной одними успехами и отдыхом «Ольгова хороброго гнезда», обогатившегося всякой добычей и задремавшего в поле.

С пятницы по воскресенье, как и в летописном подробном сказании Ипатьевской летописи, следуют решительные битвы несчастного Игорева полка, окруженного «въ полѣ нєзнаемѣ» многочисленными половецкими полками. Единоборство князя Всеволода характеризует храбрость русских. Как герой Илиады, он «посвечивает» своим золотым шлемом и громит мечом по «шєломамъ оварьскимъ» половцев. Для него не дороги ни раны, ни воспоминания о Чернигове, о красавице Глебовне, о своем «животѣ» и о чести золотых столов княжеских. Таков Ярый Тур Всеволод. Но храбрость его тщетна на Каяле-реке, под натиском всей земли половецкой.

Былые походы деда Игоря, Олега Святославича (которого он называет «Гориславичем»), вызывают у автора «Слова…» самые тяжёлые, самые грустные воспоминания: гибли князья, гибли люди в усобицах и княжеских «крамолах», раздавался звон мечей, носились тучи стрел и вились над полями вороны и галки. Автор, созерцая св. Софию в Киеве, переносится мыслью к Каяле, где третий день шумит и звенит оружие. Игорь заворачивает полки, чтобы высвободить своего брата Всеволода; но уже полегли храбрые русичи на берегу быстрой Каялы (может быть, нарицательное имя горестного места, от половецкого Каигы, Кайгу, или это Кагальник, Кальмиус, Кальчик, Яла). Действие полка Игорева кончено: «ничить трава жалощамчи · а древо с(ѧ) тугою къ земли преклонилось».

Золотое слово Святослава

Далее в «Слове» идут плачи по павшим, замечания о дальнейшем движении половцев на русскую землю, воспоминания об усобицах и успокоение на киевском великом князе Святославе Всеволодовиче. Автор «Слова» объясняет нынешние печали, стоны Киева и напасти Чернигова неблагоразумием молодых князей, их спорами за чужое, их крамолами. Контраст поразителен с недавней удачей великого князя Святослава над половцами в 1184 г.: «наступи на землю Половецкую; притопта хлъми и яругы; взмути рѣки и озеры; иссуши потоки и болота, а поганаго Кобяка изъ луку моря отъ желѣзныхъ великихъ плъковъ Половецкихъ, яко вихръ выторже: и падеся Кобякъ въ градѣ Кіевѣ, въ гридницѣ Святъславли».

Место действия «Слова» переносится в Киев. Иностранцы (немцы, венецианцы, греки и мораване) живо сочувствуют удачам Святослава и несчастию Игоря. Следует «мутенъ сонъ» великого князя Святослава, объяснение его боярами и «золотое слово» Святослава. Здесь, в сне Святослава, находится труднообъяснимое, испорченное место, каких ещё несколько встречается и далее. Снилось князю в «тереме златоверхом», что треснула балка над ним, закаркали вороны и понеслись к морю с Оболони. А самого князя стали приготовлять к погребению: одели «чръною паполомою, на кроваты тисовѣ», стали оплакивать «синим вином с горем смешанным», стали сыпать крупный жемчуг — слёзы на лоно. И сказали бояре князю: «горе твое от того, что два сокола слетели с золотого стола отцовского; соколов захватили в железные путины и припешали им крылья». Четыре князя попали в плен: Игорь, Всеволод, Святослав Ольгович и Владимир Игоревич. Речь бояр переходит в образный, картинный плач: «тьма свет покрыла, снесеся хула на хвалу, тресну нужда на волю, готския девы запели на берегу Синего моря, позванивая русским золотом». Тогда великий князь Святослав изрекает своё «золотое слово», упрекая Игоря и Всеволода за излишнюю самонадеянность. И встал бы великий князь за обиду за свое гнездо; но он уже знает, как стонет под саблями половецкими Владимир Глебович…

Обращение к князьям

Не то Святослав, не то автор «Слова о полке Игореве» призывает сильнейших князей современной ему Руси: великого князя Всеволода и зависимых от него рязанских Глебовичей, затем Ростиславичей, Рюрика и Давыда, могущественного Ярослава Осмомысла Галицкого и знаменитого Романа с Мстиславом. Автор еще раз с горем вспоминает Игоря и снова призывает потомков Ярослава Мудрого и племя Всеслава, останавливаясь всего более на этом герое песен Бояна. Все они — опытные военачальники: Ярослав Черниговский с союзными степняками «кликом» врагов побеждает; Всеволод веслами может расплескать Волгу, а Дон вычерпать шлемами; Рюрику и Давыду автор напоминает о тяжёлом поражении от половцев; Ярослав Осмомысл со своими железными полками успешно оберегает юго-западные рубежи Руси, вмешивается в киевские дела, борется с степняками; Роман и Мстислав страшны для литвы и половцев.

Далее от упоминания полоцких князей, потомков Всеслава Вещего, автор переходит к фигуре их предка. Фигура полоцкого князя Всеслава обрисовывается в его действиях по отношению к Киеву и Новгороду. В Киеве Всеслав слышит звон колоколов св. Софии; вспоминается какая-то крепкая связь со старым Владимиром, когда княжеский род ещё был единым. Все исчерпано автором «Слова…» для призыва к отмщению обиды Игоря — и, наконец, следует его возвращение. Пребывание его в плену совершенно оставлено в стороне. Ни слова нет о других пленных князьях, о действиях половцев и великого князя киевского. Игорь остается главным действующим лицом, со своей женой, которая предчувствует его возвращение, оплакивая, по дошедшей до нее вести, поражение полка и раны мужа.

Плач Ярославны

Плач Ярославны считается одним из самых поэтических мотивов «Слова…». На городском забрале в Путивле (недалеко от Курска, ныне Сумская область Украины) Ярославна рано плачет: «полечю зегзицею (кукушкою) по Дунаю, омочю бебрян (шелковый) рукав в Каяле, утру князю кровавые его раны». Она обращается к ветру, к Днепру-Славутичу, к светлому-пресветлому солнцу. Ветер развеял её радость по ковылию, Днепр может только нести её слёзы до моря, а солнце в поле безводном русичам жаждою луки стянуло (они бессильны натянуть лук), горем им тулы со стрелами заткнуло.

Бегство Игоря из плена

Бог не оставляет праведника в руках грешников, говорит летописное сказание об Игоре — а по «Слову о полку Игореве», «Бог путь кажет Игореви из земли Половецкой в землю русскую». Автор как будто сам пережил бегство из плена от степняков: он помнит, с каким трепетом и ловкостью выбирался Игорь, под условный свист верного человека, с конем за рекой, как пробегал он степи, скрываясь и охотой добывая себе пищу, перебираясь по струям Дона.

Автору «Слова» припоминается песня о безвременной смерти юноши князя Ростислава, брата Владимира Мономаха (событие, случившееся за 100 лет до похода Игоря): оплакивания погибших были как бы выдающимися песнями и сказаньями русского народа. Ездят Гзак с Кончаком на следу беглеца и примиряются с бегством Игоря, как старого знакомого, который при случае явится близким человеком для степняков и по браку, и по языку, а иногда и по обычаям. Но Игорь ближе всего к русской земле, что предчувствует Гзак. Быстро переносит автор «Слова о полку Игореве» своего героя из степей в Киев, на радость странам-городам. «Игорь едет по Боричеву (и ныне — ул. Боричев ток, рядом с более известным Андреевским спуском) к святей Богородици Пирогощей (храм, находившийся на Подоле)».

Заключительным словом к князьям, возможно, ещё пленным, и к погибшей дружине заканчивается «Слово о полку Игореве».

Язык «Слова»

Данные в этом разделе приведены по состоянию на начало XX века. Вы можете помочь, обновив информацию в статье.

Книжные элементы отражаются и в языке «Слова» рядом с народными чертами древнерусского языка. Вследствие частой переписки «Слово» в дошедшем до нас списке утратило свои первоначальные черты, окрасилось особенностями новгородско-псковского говора (шизым, вечи, лучи, русици, дивицею и пр.); но и теперь оно еще отражает архаичные черты древнерусского литературного языка XII в. В общем это язык летописей, поучения Владимира Мономаха. В «Слове» немало затруднительных («тёмных») мест, возникших вследствие порчи текста или наличия редких слов (гапаксов). Почти каждое такое место не раз подвергалось истолкованиям. Одним из распространённых способов при толковании этих темных мест «Слова» являются палеографические конъектуры, например посредством гаплографии (объяснения И. И. Козловского (1866—1889), посмертно опубликованные в 1890 г.^[2]).

«Слово» в древнерусской культуре

«Слово о полку Игореве» имеет много параллелей в древнерусской литературе и народной словесности. В летописях встречаются соответствующие выражения, как и в переводных славяно-русских повестях, хрониках и т. п. С русской народной словесностью «Слово о полку Игореве» имеет много общего, начиная с внешних средств выражения (эпитетов, сравнений, параллелизма и проч.) до образов природы, снотолкований, причитаний, запевов, заключений, изображения смерти и пр. В сюжетном отношении, вплоть до многих конкретных деталей, к «Слову» очень близок созданный примерно в одно время с ним рассказ Ипатьевской летописи о походе Игоря, хотя направление влияния дискуссионно.

Вместе с тем «Слово о полку Игореве» как целое, с его сложной поэтической символикой, смелыми политическими призывами к князьям, языческой образностью, пёстрой композицией, необычным бессоюзным синтаксисом в значительной степени стоит особняком в древнерусской литературе и книжности, если не считать подражание XV века — «Задонщину», включающую в себя мозаику из огромного количества заимствованных пассажей «Слова» (но и в ней, например, нет имён языческих богов). Исследователи обычно сближают «Слово» со светской «княжеской» культурой ранней Руси, следы которой немногочисленны (в литературе к ней можно отчасти отнести Моление Даниила Заточника), с фольклором, с европейской скальдической литературой. Иногда предполагают, что «Слово» — случайно уцелевший осколок большой традиции, в которой существовало много подобных произведений (ср. упоминаемое в нём творчество Бояна).

Следы отдельных мотивов «Слова о полку Игореве» (Буй-тур Всеволод как лучник, Роман и Мстислав, вступающие «в злата стремени») ряд исследователей видит в знаменитых миниатюрах Радзивилловской летописи (XV век, но в основе миниатюры представляют собой копии более ранних иллюстраций). Существенно, что отмеченные мотивы отсутствуют в тексте как самой Радзивилловской летописи, так и, например, Ипатьевской, содержащей очень подробную повесть о походе Игоря.

Помимо «Задонщины» (текста северо-восточного происхождения) и, в меньшей степени, других памятников куликовского цикла, где также есть близкие к «Слову» обороты (Сказание о Мамаевом побоище, летописные повести о Куликовской битве), следом знакомства древнерусских книжников последующих веков со «Словом» является несколько изменённая цитата из него в приписке писца Домида в Псковском «Апостоле» 1307 года: При сих князех сеяшется и ростяше усобицами, гыняше жизнь наша, въ князех которы, и веци скоротишася человеком (ср. «Слово»: Тогда при Олзѣ Гориславличи сѣяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждь-Божа внука, въ княжихъ крамолахъ вѣци человѣкомь скратишась).

Возможно, именно список, находившийся в начале XIV века во псковском Пантелеймоновом монастыре, два века спустя послужил протографом для Мусин-Пушкинской рукописи: в дошедшем до нас тексте филологи выделяют псковские диалектные черты. Переписчик Мусин-Пушкинской рукописи (как и авторы и редакторы «Задонщины») уже многого не понимали в «Слове» и вносили в текст разного рода искажения. В целом можно сказать, что «Слово о полку Игореве» оставалось относительно мало известным текстом для позднего русского Средневековья, что было связано с его жанровой и содержательной необычностью. Некоторый всплеск интереса к нему был связан с Куликовской битвой и желанием воспеть исторический «реванш» Руси над кочевниками, поражение от которых изображено в «Слове».

Вопросы территориального происхождения и авторства

«Слово о полку Игореве» имеет предположительно южнорусское происхождение, возможно даже киевское. Подобные предположения вытекают из заключения «Слова», из восторженного отношения автора к великому князю киевскому Святославу, из любви к Киеву, к его горам. Поэтические описания природы степей у Дона и Донца (современные Северский Донец и Уды) создают впечатления о близком знакомстве автора с этими местами. Текст «Слова» говорит также о том, что автор хорошо знаком не только с Киевом, но и с другими русскими землями — княжествами.

На протяжении всех двух веков со времени публикации «Слова» выдвигаются гипотезы о том, кто (конкретное лицо или круг лиц) мог бы быть его автором. Практически все известные по летописи деятели конца XII века назывались в качестве возможных кандидатур. В СССР со своими версиями выступали не только филологи и историки, но также и многочисленные любители (писатели, такие как Алексей Югов, Олжас Сулейменов или Игорь Кобзев, и популяризаторы).

«Слово» — слишком необычный и сложный текст, чтобы по нему можно было уверенно судить о тех или иных свойствах его автора или сравнивать его с другими текстами той эпохи. Одни исследователи считали, что тон обращений автора к князьям указывают на то, что он сам был князем или членом княжеской фамилии (в частности, назывались имена самого Игоря, Ярославны, Владимира Игоревича и ряда других князей, включая крайне малоизвестных); другие, напротив, утверждали, что князь не мог называть князя «господином». По-разному оценивались и политические симпатии автора (одни считают, что он воспевает Игоря и принадлежит к его черниговскому клану, другие — что он осуждает его авантюру и симпатизирует потомкам Мономаха), и его территориальное происхождение (псковские черты в языке «Слова», скорее всего, говорят не об авторе, а о переписчике XV века). Выдвигалась версия, что часть текста написана одним автором, другая часть — иным. Особую линию рассуждений на эту тему составляют попытки поиска прямо названного или «зашифрованного» имени автора в тексте, вычленение акростихов (так как первоначальная рукопись утрачена, такие реконструкции крайне уязвимы).

Б. А. Рыбаков, атрибутировав бо́льшую часть Киевской летописи XII в. (известной в составе Ипатьевского списка) фигурирующему в ней киевскому боярину Петру Бориславичу и учитывая давно известные лингвистам нетривиальные сходства между Киевской летописью и «Словом о полку Игореве», допустил, что «Слово» написал тоже Пётр Бориславич. Эту гипотезу он подкрепил анализом политической концепции обоих текстов. Однако атрибуция летописания указанного периода боярину Петру сама по себе гипотетична, а сходства между произведениями светской «княжеской» культуры одного времени не обязательно говорят о едином авторстве.

Существует версия исследователя Юрия Сбитнева о том, что автором летописи является дочь князя Святослава Всеволодовича, которую звали Болеслава^[3].

Высказывалось предположение об авторстве Кирилла Туровского, не нашедшее поддержки у историков^[4].

При известном на сегодня корпусе источников установить имя автора «Слова» не представляется возможным.

Скептическая точка зрения на «Слово»

Уже в первые десятилетия после публикации памятника многие критики в духе скептической школы российской историографии (М. Т. Каченовский, О. И. Сенковский и др.) высказывали сомнения в его подлинности (то есть в том, что это аутентичное древнерусское произведение, а не мистификация XVIII века). В этот период среди защитников его подлинности был, в частности, А. С. Пушкин, незадолго до смерти работавший над статьёй о «Слове». После публикации в середине XIX века «Задонщины» — сохранившегося в шести списках произведения XV в., несомненно связанного со «Словом» (вплоть до заимствования целых пассажей), подлинность «Слова» долгое время никем не оспаривалась.

Однако в конце XIX века (под влиянием недавнего разоблачения «древнечешских» мистификаций Вацлава Ганки) французский славист Луи Леже, а в 1920—1940-е годы Андре Мазон выдвинули новые скептические гипотезы относительно происхождения «Слова». По мнению Мазона и ряда других французских исследователей первой половины XX в., «Слово о полку Игореве» было создано в конце XVIII века по образцу «Задонщины», причём в качестве сюжета был использован пересказ событий XII в., сделанный В. Н. Татищевым по несохранившимся летописям^[5]. Авторство текста Мазон приписывал А. И. Мусину-Пушкину, Н. Н. Бантышу-Каменскому или (в поздних работах) архимандриту Иоилю Быковскому.

Советский историк А. А. Зимин (работавший над проблемой в 1960-е-1970-е годы) стал крупнейшим из российских авторов, поддержавших версию о «Слове» как о поддельном сочинении. Зимин считал его автором Иоиля Быковского. В условиях советского времени, когда открытая дискуссия вокруг данной проблемы была невозможна, версия подлинности «Слова» пользовалась официальной поддержкой, а возражения Мазону и Зимину нередко сопровождались идеологическими нападками; полностью основной труд Зимина издан только в 2006 году^[6].

К 1970-м-1990-м годам относятся выступления ряда немецких и австрийских филологов-скептиков (К. Троста, М. Хендлера, Р. Айтцетмюллера), которые допускали авторство Н. М. Карамзина. В 2003 году еще одну версию выдвинул американский славист Эдвард Кинан: по его мнению, «Слово» сочинено чешским филологом и просветителем Йозефом Добровским.

Скептикам неоднократно возражали как историки, так и литературоведы, однако наиболее убедительные аргументы в пользу подлинности «Слова о полку Игореве» исходят от лингвистов. Р. О. Якобсон подробно опроверг все основные положения работ Мазона (1948), доказав полное соответствие языковых черт «Слова» версии о подлинном памятнике XII в., погибшая рукопись которого была списком XV—XVI вв.; в своей работе Якобсон привлёк, помимо лингвистических доказательств, также большой объём литературных параллелей, а также анализ поэтики «Слова». Большой вклад в обоснование подлинности памятника внёс А. А. Зализняк^[7]. Он доказал, что фальсификатору, чтобы создать его, недостаточно было идеально изучить язык по древнерусским текстам и обладать большим объёмом знаний того исторического периода: многие лингвистические закономерности и исторические факты были достаточно глубоко исследованы силами многих тысяч учёных лишь в XIX—XX веках.

Дискуссия^[8] о «Слове» как подделке XVIII в. стала исключительно полезным стимулом в деле исследования памятника.

Особую точку зрения выдвинул Лев Гумилёв, не отрицавший «гениальность и древность поэмы»^[9], но предположивший, что «Слово» — иносказательное сочинение, созданное в XIII веке, и в нём под видом половцев изображены монголы, а под видом Игоря и русских князей конца XII в. — Александр Невский, Даниил Галицкий и их современники. Версия Гумилёва опирается, в свою очередь, на его концепции событий, происходивших на Руси и в Орде в XIII в., которые не получили признания среди историков. Концепцию истории «Слова», предлагаемую Гумилёвым, критиковали Б. А. Рыбаков и Я. С. Лурье.

Текст «Слова» с точки зрения современной лингвистики

В 2004 году известный лингвист Андрей Анатольевич Зализняк, крупнейший специалист по языку берестяных грамот, опубликовал монографию, где подробно рассмотрел лингвистические аргументы за и против подлинности «Слова»^[10]. Дополняя и уточняя наблюдения Якобсона, Зализняк доказывает, что характер употребления так называемых энклитик в тексте «Слова» соответствуют параметрам «некнижных» текстов XII века, ориентирующихся на живую речь (это ранние берестяные грамоты и фрагменты Киевской летописи по Ипатьевскому списку, содержащие прямую речь действующих лиц). Знаний о лингвистических параметрах этих текстов у предполагаемых фальсификаторов XVIII века заведомо не было. Аналогичные наблюдения были сделаны исследователем и над другими компонентами грамматики «Слова». Зализняк заново рассмотрел проблему соотношения текста «Слова» и списков «Задонщины»^[11]; было показано, что целый ряд лингвистических параметров демонстрирует зависимость «Задонщины» от «Слова», но не наоборот (частотность союзов в различных частях текста, поновления грамматики, искажения и перетасовки ряда пассажей, естественно выглядящих в контексте «Слова»).

Современные исследователи (А. А. Зализняк, О. Б. Страхова, В. М. Живов) показали также, что сведения о древней славянской грамматике, изложенные в сочинениях Добровского, отличаются от фактов грамматики «Слова»; следовательно, кандидатура этого великого чешского лингвиста на роль создателя «Слова» никак не подходит. Возможность знакомства Добровского со всеми древнерусскими источниками, необходимыми для фальсификации «Слова» (и Мусин-Пушкинского сборника с его текстом; по Кинану, этого сборника не существовало) также признана фактически невероятной.

«Слово» в переводах Нового времени

Существует несколько сотен переводов «Слова о полку Игореве» на различные языки (многие представлены на сайте «Параллельный корпус переводов „Слова о полку Игореве“»).

В русской культуре сложилась особая традиция перевода «Слова». В числе переводчиков «Слова» на современный русский язык ряд крупных русских поэтов — В. А. Жуковский, А. Н. Майков, К. Д. Бальмонт, Н. А. Заболоцкий, Е. А. Евтушенко.

В. В. Набоков перевёл «Слово» на английский язык.

Крупные деятели национальных литератур есть также и среди переводчиков «Слова» на другие языки: на украинский — Иван Франко, на белорусский — Янка Купала, на польский — Юлиан Тувим, на французский — Филипп Супо, на монгольский — Цэндийн Дамдинсурэн, на немецкий — Райнер Мария Рильке, на иврит — Арье Став и др.

Известные переводы «Слова» на русский язык принадлежат таким крупным филологам-исследователям памятника, как Р. О. Якобсон, Д. С. Лихачёв, О. В. Творогов.

В 1977 году в киевском издательстве «Днипро» вышло двухтомное подарочное издание «Слова» на чётырёх языках: древнерусском, украинском, русском и белорусском.^[12]

«Слово о полку Игореве» в русской музыкальной культуре

«Слово о полку Игореве» легло в основу известной оперы А. П. Бородина «Князь Игорь», балета Б. И. Тищенко «Ярославна», Четвёртой симфонии «Слово о полку Игореве» О. Г. Янченко.

Сюжет «Слова» использован в текста альбома этно-группы ВеданЪ КолодЪ — «Слово о полку Игореве», записанного совместно с профессором Литературного института им. Горького Л. И. Скворцовым.

Также в композиции «Ночь Оборотня» группы Возвращение используется фрагмент «Плача Ярославны» на языке оригинала.

В сольном альбоме Ясно! (2012) Влади из рэп-группы «Каста» есть композиция «Слово о полку Игореве (1187—2012 гг.)».

«Слово о полку Игореве» в изобразительном искусстве

Среди иллюстраторов и авторов картин на сюжет памятника — В. М. Васнецов, Н. К. Рерих, И. Я. Билибин, Серго Кобуладзе, Владимир Фаворский, В. А. Серов, Д. С. Бисти, В. М. Назарук и многие другие.

• В живописи и на почтовых марках
• 

  Виктор Васнецов. После побоища Игоря Святославича с половцами. 1880 год.

• 

  Почтовая марка СССР, 1957 год.

• 

  Почтовая марка СССР, 1985 год.

«Слово» и русская фразеология

• Выражение «растѣкашется мыслію по древу, сѣрымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы» смущало многих исследователей, так как было непонятно, как мысль может двигаться по дереву. В 1833 году Н. А. Полевой предположил, что под «мыслію» имеется в виду какой-нибудь зверь или птица, так как в тексте имеется явная постепенность сравнений: облака, земля, дерево — орёл, волк, мысль^[13][14]. Ряд переводчиков, согласились с ним и заменяли слово «мысль» на «соловей» (Н. Павлов, А. Скульский), «рысь» (Корш) или «бусый горностай» (Андриевский), однако данные замены, по сути, являлись произвольными^[14]. В 1854 году Н. П. Корелкин предположил^[15][16], что фраза «растѣкашеся мыслію по древу» является опиской, в тексте, по его гипотезе, имеется в виду не «мысль», а «мысь». Мысью же, по словам Н. П. Корелкина, в Опочецком уезде Псковской губернии называют белку, или векшу. Соответственно, метафора становится логичной — волк как символ земли, орёл как символ неба, а белка как символ деревьев, связывающих небо с землёю. Большинство исследователей «Слова о полку Игореве» согласились с Корелкиным и в дальнейшем обсуждали лишь какая именно белка имеется в виду и не может ли слово «мысь» означать также, например, «мышь»^[14]. Однако, несмотря на это, фраза «растекаться мыслью по древу» ушла в народ и стала фразеологизмом, означающем слишком подробное, путанное и утомительное для слушателей изложение мыслей.

Примечания

1. ↑ Каган М.Д. БАРДИН Антон Иванович.. Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Архивировано из первоисточника 19 ноября 2012. Проверено 12 ноября 2012.
2. ↑ Палеографические особенности погибшей рукописи «Слова о полку Игореве» // Древности: Тр. имп. Моск. Археол. об-ва. М., 1890. Т. 13. С. 1—15.
3. ↑ Автор «Слова о полку Игореве» — женщина. И звали её Болеслава
4. ↑ Беларуская Думка № 2 2010, Белорусский и русский язык
5. ↑ Некоторые современные исследователи, такие, как А. П. Толочко, считающие «татищевские известия» совершенным вымыслом историка XVIII в., трактуют возможные параллели между «Словом» и Татищевым как аргумент против подлинности «Слова». Однако Р. О. Якобсон, считавший татищевские известия восходящими к достоверным источникам, пришёл к выводу об отсутствии в «Слове» параллелей с ними и о большей близости его фактических подробностей к Ипатьевской летописи.
6. ↑ Зимин А. А. Слово о полку Игореве.- СПб.: «Дмитрий Буланин», 2006. −516с. 800 экз. ISBN 5-86007-471-9
7. ↑ Зализняк А. А. «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста / Институт славяноведения РАН. — Изд. 3-е, доп. — М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2008. — 480 с. — (Studia philologica. Series minor). — 1000 экз. — ISBN 978-5-9551-0261-0 (в пер.)
8. ↑ История спора о подлинности «Слова о полку Игореве»: Материалы дискуссии 1960-х годов / Вступ. ст., сост., коммент. Л. В. Соколовой. СПб.: Пушкинский дом, 2010. 791 с. 600 экз.
9. ↑ Древняя Русь и ее соседи в системе международной торговли и натурального обмена
10. ↑ Книга дважды переиздавалась. Последнее издание: Зализняк А. А. «Слово о полку Игореве»: Взгляд лингвиста. 3-е изд., доп. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2008.
11. ↑ Там же, с. 171—205.
12. ↑ Слово о плъку Игореве, Игоря сына Святъславля, внука Ольгова. Слово про Iгорiв похiд. Слово о полку Игореве. Слова аб палку Iгаравым / ред. Л.М. Кирилец. — Головное предприятие республиканского производственного объединения "Полиграфкнига". — К: Издательство художественной литературы "Днiпро", 1977. — Т. 2. — (Бумага каубелмат). — 25 000 экз.
13. ↑ Полевой Н. А. Рец. на кн.: Песнь ополчению Игоря Святославича… (А. Вельтмана)] // Моск. телеграф. 1833. Ч. 50. № 7. Апр. С. 419—440.
14. ↑ ^{1 2 3} Соколова Л. В. Мысль // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: В 5 томах / Рос. акад. наук. Ин-т рус. лит. (Пушкин. дом); Ред. кол.: Л. А. Дмитриев, Д. С. Лихачев, С. А. Семячко, О. В. Творогов (отв. ред.). — СПб.: Дмитрий Буланин, 1995.
15. ↑ Карелкин Н. П. (Рец.): «Игорь, князь Северский»: Поэма / Пер. Николая Гербеля // ОЗ. 1854. Т. 93, № 3. Отд. 4. С. 1—11.
16. ↑ Дмитриев Л. А. Корелкин Николай Павлович // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: В 5 томах / Рос. акад. наук. Ин-т рус. лит. (Пушкин. дом); Ред. кол.: Л. А. Дмитриев, Д. С. Лихачев, С. А. Семячко, О. В. Творогов (отв. ред.). — СПб.: Дмитрий Буланин, 1995.

Литература

Исследования

• Новиков И. А. «Слово о полку Игореве» и его автор. — М.: Советский писатель, 1938. — 88 с. — 10 000 экз. (в пер.)
• Слово о полку Игореве — памятник XII века / Отв. ред. Д. С. Лихачев; АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. — 432 с. — 3500 экз.
• «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла: К вопросу о времени написания «Слова» / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом).. — М.-Л.: Наука, 1966. — 619 с.
• Моисеева Г. Н. Спасо-Ярославский хронограф и «Слово о полку Игореве»: К истории сборника А. И. Мусина-Пушкина со «Словом» / Отв. ред. доктор филол. наук Ф. Я. Прийма. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977 (1976). — 96, [12] с. — Долечатка тиража 22 000 экз.
• Баскаков Н. А. Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве».. — М.: Наука, 1985.
• Лихачёв Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. — 2-е изд. — Л.: Художественная литература. Ленингр. отд-ние, 1985. — 352 с.
• Исследования «Слова о полку Игореве»: Сборник / Редколлегия: Л. А. Дмитриев, Д. С. Лихачёв (отв. ред.), О. В. Творогов; Рецензенты: В. В. Колесов, Л. В. Соколова; Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1986. — 296 с. — 13 700 экз.
• «Слово о полку Игореве»: Комплексные исследования / Отв. ред. А. Н. Робинсон. — М.: Наука, 1988. — 438 с. М., 2002.
• Пиккио Р. «Слово о полку Игореве» как памятник религиозной литературы Древней Руси // ТОДРЛ. — СПб., 1997.

Ссылки

	Слово о полку Игореве на Викискладе?

В Викитеке есть тексты по теме
Слово о полку Игореве

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

• Факсимиле издания «Слова о полку Игореве» 1800 года
• Электронное научное издание «СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»
• Слово о полку Игореве / Вступит. статья и подготовка древнерус. текста Д. Лихачева; Сост. и коммент. Л. Дмитриева. — М.: Худож. лит., 1985. — 222 с. (Классики и современники. Поэтическая библиотека)
• «Другое слово о полку Игореве»/ В. П. Тимофеев. — М.: Вече, 2007. — 432 с. ил. ISBN 5-9533-1543-0
• Слово о полку Игореве. Древнерусский текст, перевод, комментарии. Источник: Слово о полку Игореве: Сборник / Вступ. статьи Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева; Сост. Л. А. Дмитриева, Д. С. Лихачева, О. В. Творогова; Реконструкция древнерусского текста и комментарии Н. А. Мещерского и А. А. Бурыкина; Подготовка текстов и примечания Л. А. Дмитриева. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 496 с. (Библиотека поэта. Большая серия. Издание третье.)
• Слово о полку Игореве / древнерусский текст, перевод Д. Лихачева, поэтические переложения Л. Дмитриева, В. Жуковского, Н. Заболоцкого, объяснительный перевод Д. Лихачева, комментарии. — М.: Худож. лит., 1987. — ??? с.
• Слово о полку Игореве: Сборник / Вступ. статьи Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева; Реконструкция древнерусского текста и перевод Д. С. Лихачева. Сост. и подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. — Л.: Сов. писатель, 1990. — 400 с. (Библиотека поэта. Малая серия. Издание четвертое.)
• Параллельный корпус переводов «Слова о полку Игореве»
• «Слово о полку Игореве». Различные варианты переводов, история находки оригинала, история его утраты, биографии великих русских поэтов, писателей и историков, история и культура Древней Руси времен «Слова», гравюры, картины, лаковые миниатюры, монеты, посвященные великому памятнику литературы
• «Слово о полку Игореве» — проект в «Точке зрения» «Нового Геродота» — библиотека литературы по «Слову»
  • Жанровые истоки «Слова о полку Игореве» в свете сравнительного фольклора- Абаев В. И.
  • Связь поэтической образности «Слова о полку Игореве» с памятниками церковной и дидактической письменности XI—XII вв.- Кусков В. В.
  • Н. А. Баскаков. Еще о тюркизмах «Слова о полку Игореве» — проект в «Точке зрения» «Нового Геродота» — библиотека литературы по «Слову»
• А. А. Зализняк ПРОБЛЕМА ПОДЛИННОСТИ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»
• Перевод «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» на иврит, Арье Ставом
• Православие. RU. Христианская основа «Слова о полку Игореве»
• Филипповский Г. Ю. О природе двупланности текста «Слова о полку Игореве» //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2009. № 2 (36). С. 72-76
• «О Русская земле! Уже за шеломянем еси!»: «Слову о полку Игореве — 205 лет»
• Слово о полку Игореве в переводе О. В. Творогова (Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН)
• Коллекция книг по «Слову о полку Игореве» в собрании Ярославского музея-заповедника
• Мнение историка А. И. Плигузова о версии в пользу авторства Добровского
• Ужанков А. Н. Загадки «Слова о полку Игореве» // Академия, ТВ «Культура»

См. также

• Солнечное затмение 1 мая 1185 года
• Битва на реке Немиге
• Кобяково городище

В Викицитатнике есть страница по теме
Слово о полку Игореве